Что представляет собою совесть?

"Мы можем быть одновременно
уверены наполовину,
но преданны всем сердцем"
Гордон У. Олпорт

Карен Хорни рассматривает совесть в трех совершенно разных аспектах.

Во-первых, под совестью понимают „непреднамеренное (не сознательное) внутреннее подчинение внешнему авторитету (власти) с сопутствующим страхом разоблачения и наказания“. Здесь мы нередко имеем дело с манипулированием со стороны сильного: он взывает к совести слабого, чтобы подчинить его себе.

Второй аспект – совесть как „уличающие самообвинения“, которые „исходят из невротической гордости и выражают недовольство возгордившегося Я тем, что личность не соответствует его требованиям. Они не служат истинному Я, а направлены против него, на то, чтобы его раздавить“.

Истинную же совесть Хорни рассматривает как „конструктивное недовольство собой“: „мы честно пытаемся посмотреть на причиненный вред или ошибочную установку, которые обращают на себя наше внимание, не преувеличивая и не преуменьшая их; мы пытаемся выяснить, что же в нас ответственно за них, и работаем над тем, чтобы в конечном счете изжить это, насколько получится“.

Совесть в этом случае тесно связанна с чувством ОТВЕТСТВЕННОСТИ и СПРАВЕДЛИВОСТИ. Она побуждает человека поступать в соответствии с нравственными нормами, удерживает его от совершения поступков, которые идут вразрез с ценностями человека. Если же человек поступил (не важно, по какой причине) не так, как дОлжно, то совесть проявит себя упреками, внутренней болью и МОРАЛЬНЫМИ ЧУВСТВАМИ (чувствами ВИНЫ и СТЫДА).

Карен Хорни считает, что истинная совесть „неусыпно охраняет главные интересы нашего истинного я: она представляет собой реакцию истинного я на должное или недолжное функционирование личности в целом“.

Мартин Хайдеггер называл совесть призывом человека к самому себе. Этот призыв “не сообщает нам ничего конкретного, он не есть голос Бога или осознание вечных принципов; он зовет нас к нам самим, от жизни добропорядочного обывателя, от повседневных разговоров, от рутины, от приспосабливания“.

Хайдеггер предупреждает, что если человек следует этому призыву, то неизбежно становится виновным, но не в силу своей нравственной уязвимости, а в силу своей экзистенциальной ситуации. Это значит, что человек своим поступком может вызвать непредсказуемые последствия, за которые он несет ответственность. Пауль Тиллих заявляет, что совесть позволяет человеку „быть собой“, то есть мужественно и решительно совершать поступки, принимая на себя и ответственность, и вину.

Хотя человек и сознает возможность ошибки, считает Виктор Франкл, он должен „безусловно подчиняться своей совести, чтобы не противоречить своей человечности“. Более того, заявляет Франкл, даже „возможность ошибки не избавляет человека от необходимости пытаться“.

Виктор Франкл указывает на то, что расхожее понимание совести – это “ожидание и страх наказания”. “Пока человеческое поведение определяет страх наказания, надежда на похвалу или желание понравиться “хозяину”, о настоящей совести не может быть и речи”, - утверждает Франкл.

Истинная совесть представляет собой „этическое бессознательное, нравственное знание”, подобно тому, что „художественная совесть – это неосознанная духовность, духовное бессознательное – пласт, на котором базируется интуиция”. Франкл призывает доверять своему бессознательному, своей неосознанной духовности, поскольку, как он заявляет, именно превосходство интуитивного и бессознательного в человеке позволяет ему совершать по-настоящему органичные поступки.

Фридрих Ницше также уверен: „всякое совершенное деяние осуществляется без участия сознания и воли“. Конечно, последнее слово остается за человеком и его сознанием и волей, однако именно совесть вносит свое предложение, как поступить, которое сознание "утверждает", а воля претворяет в жизнь.

Иными словами, как считает Франкл, человек бывает самим собой, когда он забывает самого себя. Совесть позволяет человеку отпустить интеллектуальный контроль над собственным поведением, уйти от мелочной опеки над каждым шагом, от всех этих „НАДО И НЕЛЬЗЯ“. Положившись на интуитивность совести, человек сможет поступать естественно, то есть в полном соответствии со своими ЦЕННОСТЯМИ.

Кроме того, что совесть интуитивна, она является еще и творческой способностью, пишет Франкл:

„Вновь и вновь совесть человека приказывает ему сделать нечто, противоречащее тому, что проповедуется обществом, к которому он принадлежит, например его племенем. Предположите, например, что это племя каннибалов; творческая совесть индивидуума может решить, что в определенной ситуации более осмысленно сохранить жизнь врагу, чем убить его.

Таким образом, его совесть может начать революцию, и то, что поначалу было уникальным смыслом, может стать универсальной ценностью - "не убий". Уникальный смысл сегодня – это универсальная ценность завтра.

Совесть также обладает способностью обнаруживать уникальные смыслы, противоречащие принятым ценностям – во имя высшей ценности, во имя высшего смысла“.

Эрих Фромм вводит понятие „биофильной совести“, мотивированой полной жизнью и РАДОСТЬЮ. Эта совесть поддерживает моральные усилия человека, состоящие в том, „чтобы укрепить жизнеутверждающую сторону в человеке“. Фромм утверждает, что подобный человек („биофил“) „не мучается угрызениями совести и чувством вины, которые, в конце концов, являются только аспектами печали и ненависти к самому себе; он быстро поворачивается лицом к жизни и пытается делать ДОБРО“.

Еще на один аспект совести указывает Фромм, утверждая, что совесть зовет человека к тому, чтобы „скромно попытаться сделать лучшее, на что человек способен в сложившейся ситуации“. Однако Фромм считает неправомерным с нравственной точки зрения и психологически ненормальным упорство человека в намерении выполнить действие, которое соответствовало бы "наивысшей" ценности.

„Стремление к лучшему для человека просто необходимо, иначе все его усилия сведутся к нулю, - пишет Фромм, - но и в то же время он должен уметь довольствоваться лишь постепенным процессом приближения к цели, никогда не предполагающим ее полного достижения“.

В нашу “эру разрушающихся и исчезающих традиций“, по словам Франкла, универсальные ценности приходят в упадок, что грозит глобальной потерей смысла. Но, утверждает Франкл, „даже если все универсальные ценности исчезнут, жизнь останется осмысленной, поскольку уникальные смыслы останутся не затронутыми потерей традиций. Конечно, чтобы человек мог найти смыслы даже в эру отсутствия ценностей, он должен быть наделен в полной мере способностью совести“.

Наконец, совесть может сделать человека более ТЕРПИМЫМ, ведь, по словам Виктора Франкла, “возможность, что моя совесть ошибается, подразумевает возможность, что совесть другого может быть права“.

Человек, ищущий смысл, должен быть уверен, что смысл есть, но, с другой стороны, не может быть уверен в том, что найдет его, заявляет Франкл. Это влечет за собой терпимость, проявляющуюся в смирении и скромности. При этом Франкл подчеркивает, что „быть терпимым - не значит присоединяться к верованию другого, но значит, что я признаю право другого верить в его собственную совесть и подчиняться ей“.

• Назад
• Вперёд