quote Мы никогда не являемся просто пассивными жертвами автоматического
воздействия прошлого. Значимость детерминистических событий
прошлого определяется настоящим и будущим
Ролло Мэй

Подлинная и "ложная" жизнь

Доналд Винникотт указывает на важность СПОСОБНОСТИ К ОДИНОЧЕСТВУ: "Лишь в одиночестве (то есть в присутствии кого-то) младенец может открыть свою личную жизнь". Эта подлинная жизнь - искренняя и непосредственная, представляющая собой поведение в ответ на импульсы бессознательного, регулируемое подлинными потребностями ребенка. Поведение это осуществляется "под руководством" ПОДЛИННОГО Я, черпающем уверенность и поддержку в надежном и цельном хорошем объекте самости, кторый, в свою очередь, является "продуктом" заботливого и поддерживающего внешнего объекта, поощряющего ребенка на спонтанное поведение и не препятствующее проявлению его индивидуальности и самостоятельности (то есть способности к ОДИНОЧЕСТВУ).

"При одиночестве так важно, чтобы кто-то был рядом, присутствовал, не предъявляя при этом никаких требований", подчеркивает Винникотт. При этом САМОСТЬ ребенка живет подлинной жизнью, жизнью ПОДЛИННОГО Я. Патологической альтернативой подлинной жизни Винникотт считает "ложную жизнь", основанную на реакциях на внешние стимулы.

Если мать (или другой значимый взрослый) постоянно одергивает ребенка или предписывает ему, что тому следует делать, то все поведение ребенка оказывается лишь реакцией на воздейстия со стороны матери или более широкого окружения, которые находятся в плену собственных страхов, чаяний и ожиданий, пытаясь навязать их ребенку вместо того, чтобы прислушиваться к его чувствам, влечениям и потребностям и способствовать их проявлению и удовлетворению. Потенциал ПОДЛИННОГО Я оказывается приенеснным в жертву желаниям или страхам матери.

ПОДЛИННОЕ Я ребенка (то, во что превращается его потенциал при оптимальных внешних условиях, при оптимальном стиле воспитания) оказывается при этом подавленным или развивается недостаточно. В результате ПОДЛИННОЕ Я оказывается замурованным внутри "ложного Я". ИДЕАЛЬНОЕ Я, напротив, получает импульс к пазвитию и экспансии.

Например, ребенок привыкает реагировать на похвалы за определенные "успехи", которые важны для матери или другог значимого взрослого, игнорируя при этом свои собственные потребности и подавляя свои чувства, которые не нравятся окружающим. Такой ребенок становится лишь инструментом для других, которые хотят видеть в нем продолжение самих себя или реализацию того, что им самим не удалось достичь. Стремление соответствовать представлениям других наполнаэт „ложную жизнь“ страхом быть отвергнутым или наказанным другими, если тем что-то не понравится (см. ТРЕВОГА ОТВЕТСТВЕННОСТИ, ТРЕВОГА ПОТЕРИ БЛИЗКОГО).

Или же ребенок, „замучанный“ одергиваниями и предостережениями, подавляет в себе тягу к изучению мира. Его ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТЬ уступает место осторожности. Становясь послушным, ребенок все более отучается понимать свои собственные желания и переориентируется на поведение, определяемое матерью или более широким внешним окружением.

В любом случае, отсутствие на ранних стадиях развития ребенка достаточного внимания к его эмоциям и влечениям со стороны матери, чревато тем, что он не наухится понимать себя, осознавать свои желания и чувства. Вместо этого он будет делать то, что желают окружающие, будучи уверенным, что он сам этого же желает. В душе такого послушного и образцового ребенка зияет пустота. И всю жизнь его будут преследовать (пусть и сильно подавляемые) ощущения, что он живет „чужую“ жизнь и не является самим собой.

Запуганный или отвергаемый строгими или жестокими взрослыми, ребенок замыкается в себе, погружаясь в мир ФАНТАЗИЙ о всемогуществе (в том числе и о всемогуществе в своей мести и ненависти в отношение обидчиков). Его первичный НАРЦИССИЗМ, который является нормальным на определенной стадии развития, перерождается в НАРЦИССИЗМ ПАТОЛОГИЧЕСКИЙ. ПОДЛИННОЕ Я подавляется гиперторфированным ИДЕАЛЬНЫМ Я, которое и определяет внутреннюю жизнь ребенка и его поведение.

Если не поддерживать естественные представления маленького ребенка о его собственном всемогуществе и его способность к агрессивности (как условие, обеспечивающее возмозность отыгрывать свои импульсы и рализовывать влечения), то он оказывается „принужденным“ к ложному существованию. Он будет все больше подавлять свои чувства и влечения, все больше ориентироваться не на свой внутренний мир, а на окружение и обстоятельства.

Во взрослом уже состоянии человек продолжает жить точно такой же „ложной жизнью“: ведомый внешними побуждениями или поддаваясь требованиям своей ГОРДЫНИ, источник которой находится в его ИДЕАЛЬНОМ Я. При этом место спонтанности и непосредственности чувств нередко занимает „сухой“ интеллект. Здесь себя нередко проявляет ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИЯ (одна из КЛАССИЧЕСКИХ ФОРМ ЗАЩИТЫ ОТ ТРЕВОГИ), обосновывающая, в частности, почему человек поступает именно так, а не иначе. Место ВОЛЕВОГО поведения занимает подчиненность внешним влияниям или импульсивность, когда поступок вызывается прорывающимися желаниями и влечениями, до того подавляемыми ложной самостью, в ответ на ИСКУШЕНИЯ.

Стоит подчеркнуть, что ЛОЖНОЕ Я (или ложная самость) не есть обман или ЛОЖЬ, которую человек творит НАМЕРЕННО. По словам Йохена Шторка, „ложная покорная самость реагирует на требования окружающей среды, создавая ложную систему связей с одной целью: скрыть и защитить подлинную самость. Ложная самость должна обеспечить предпосылки, которые позволят подлинной самости выжить и избежать уничтожения".

Иными словами, ложная самость, которай служит двигателем „ложной жизни“, является ничем иным, как защитой от слишком раннего столкновения с невыносимо тяжелой и холодной правдой жизни – а именно, с пониманием того, что всемогущества реально не существует.

Но внутри этой ложной самости все же живет (порой основательно замурованная) подлинная самость с ее непосредственными импульсами и влечениями, которые лишь порой дают знать себя – в минуты пребывания в одиночестве, в моменты ВСТРЕЧИ С САМИМ СОБОЙ. Именно эти „голоса“, взывающие к человеку из глубин его самости (ДИАЛОГИЗИРУЮЩАЯ САМОСТЬ), требующие его внимания, упрекающие его в игнорировании своих подлинных желаний, вселяющие в него чувство ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ВИНЫ, делают одиночество столь непереносимым.